Конкурс № 13

[oks_gen]

Навеяно нашими переводами. Заранее прошу прощения у всех, чьи слова повыдергивала и исковеркала.


Вечер начинался милый и пригожий,
На дворе суббота, папу в гости ждем.
Он-то спозаранку с дома не выходит,
Но сегодня роды, дети ждут прием.

Дядя в настроеньи, значит на конюшне
Помогает Джону костюм сооружать.
Остальных же членов нашего семейства
Маме не удастся с кухни разогнать.

Аромат, взвиваясь, носится по дому –
Ребрышко, скучая, запах издает.
Фортепьяно Брамса гремит из патефона,
Наша мама смело громкость наддает.

Сюзи отдирает кожуру с морковки,
Тут же куклу режет, ища аппендицит.
По полу елозит разбитым и потертым
Поездом бывалым ленивый Роб, малыш.

Маленький и серый, наша пудель Колетт,
С Робом веселится, хвостиком крутя.
Датский дог огромный в щель всех кошек гонит,
Последняя мечтает втиснуться туда.

Я сижу как ангел с румяною щекою,
Полыхает пламя, набекрень мозги.
Заданы задачки – связь головоломок,
Бедный мальчик Вики, попробуй разбери.

***

На улице светло, ведь свет мы экономим,
И мороза запах по ветру плывет,
Щетинистая травка все ноги исколола,
Неотвратимость страшного аж до сердца берет.

Бегу в сарай, меня послала мама,
За дядей или сборником, кто взрослых разберет…
Помощник Джону дядя славный,
Приехал год назад, на Рождество.

Как будто погостить, но выгнать невозможно,
Напился, ползимы проспал,
Проснулся и за дело, костюмчик сложный
О нем мне Джон подробно рассказал.

В нем шлем утыкан трубками такими,
И ими чем угодно можно управлять.
Единственной таблеткой даже аспирина,
Какую папа разрешил с собой таскать.


Джон детищу с карманов вывернул все пенни,
Когда копеечки бывали - их спускал,
Детишек нянчил, если подвернутся, деньги
Опять туда же, на скафандр.

А дядюшка подкидывал что мог, я зуб даю,
И мелочь, и прокладки доставал,
Чтоб выжил Джон (он говорил: «без них умру»).
Скафандр чудо – призы всех ярмарок собрал!

[Huckleberry]

oks_gen, супер! Порадовали!

[Robin]

АААААААААААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!
Супер! Пацтулом. Ой, то есть, плачу от смеха. В десяточку однозначно. Спасибо, порадовали!!!

[sager]

Самый лучший перевод!!! Класс! Смеялась до слез.

[AsIs]

oks_gen, простите, что нахально ворую вашу идею, но ваш стих меня так вдохновил, что не могу удержаться и не выложить свой вариант:

Вот остинский дом, полный шума и гама.

Вот папа, он то ли судья, то ли медик.
Но что-то сегодня никак он не едет
Домой, в атмосферу родного бедлама,
В семейный уют, полный шума и гама.

А это наш ростбиф, ребро иль грудинка
В духовке иль печке (не всё ли едино?),
Короче, наш ужин (а запах-то, запах!),
Который не можем мы съесть из-за папы,
Судьи или доктора: в эту субботу
Свалить он не может пораньше с работы
Домой, в атмосферу родного бедлама,
В семейный уют, полный шума и гама.

А вот наша Мама сурового нрава,
Её называем мы с буквы заглавной,
Она жарит ростбиф, ребро иль грудинку,
В духовке иль печке (не всё ли едино?),
Короче, наш ужин (а запах-то, запах!),
Который не можем мы съесть из-за папы,
Судьи или доктора: в эту субботу
Свалить он не может пораньше с работы
Домой, в атмосферу родного бедлама,
В семейный уют, полный шума и гама.

А это вот Брамс, он орёт что есть духу,
Чтоб нас приманить (или вытурить?) в кухню,
Его любит Мама сурового нрава,
Её называем мы с буквы заглавной,
Она жарит ростбиф, ребро иль грудинку,
В духовке иль печке (не всё ли едино?),
Короче, наш ужин (а запах-то, запах!),
Который не можем мы съесть из-за папы,
Судьи или доктора: в эту субботу
Свалить он не может пораньше с работы
Домой, в атмосферу родного бедлама,
В семейный уют, полный шума и гама.

А вот наша Сьюзи, слывёт эрудитом,
Аппендикс не путает с аппендицитом,
(Аппендэктомию она знает тоже,
Но выговорить, к сожаленью, не может.)
Ей Брамс нипочём, что орёт что есть духу
Чтоб нас приманить (или вытурить?) в кухню,
Его любит Мама сурового нрава,
Её называем мы с буквы заглавной,
Она жарит ростбиф, ребро иль грудинку,
В духовке иль печке (не всё ли едино?),
Короче, наш ужин (а запах-то, запах!),
Который не можем мы съесть из-за папы,
Судьи или доктора: в эту субботу
Свалить он не может пораньше с работы
Домой, в атмосферу родного бедлама,
В семейный уют, полный шума и гама.

А это наш Роб, его плющит от скуки,
И он издаёт крайне странные звуки,
Своим паровозом увлёкшись надолго,
И нет от него ни малейшего толка
Сестре, что в семействе слывёт эрудитом,
Аппендикс не путает с аппендицитом,
(Аппендэктомию она знает тоже,
Но выговорить, к сожаленью, не может.)
Ей Брамс нипочём, что орёт что есть духу
Чтоб нас приманить (или вытурить?) в кухню,
Его любит Мама сурового нрава,
Её называем мы с буквы заглавной,
Она жарит ростбиф, ребро иль грудинку,
В духовке иль печке (не всё ли едино?),
Короче, наш ужин (а запах-то, запах!),
Который не можем мы съесть из-за папы,
Судьи или доктора: в эту субботу
Свалить он не может пораньше с работы
Домой, в атмосферу родного бедлама,
В семейный уют, полный шума и гама.

А это Колет или, может, Колетта,
Неясного полу, но серого цвета.
Оно (разберёмся попозже) играет
И весело тявкает (или же лает)
На Роба, которого плющит от скуки,
И он издаёт крайне странные звуки,
Своим паровозом увлёкшись надолго,
И нет от него ни малейшего толка
Сестре, что в семействе слывёт эрудитом,
Аппендикс не путает с аппендицитом,
(Аппендэктомию она знает тоже,
Но выговорить, к сожаленью, не может.)
Ей Брамс нипочём, что орёт что есть духу
Чтоб нас приманить (или вытурить?) в кухню,
Его любит Мама сурового нрава,
Её называем мы с буквы заглавной,
Она жарит ростбиф, ребро иль грудинку,
В духовке иль печке (не всё ли едино?),
Короче, наш ужин (а запах-то, запах!),
Который не можем мы съесть из-за папы,
Судьи или доктора: в эту субботу
Свалить он не может пораньше с работы
Домой, в атмосферу родного бедлама,
В семейный уют, полный шума и гама.

А это наш дог, датский или немецкий,
А может он просто здоров не по-детски,
Он за холодильник складирует кошек
И гавкает (что никого не тревожит)
На пару с Колетом, а может, Колеттой
Неясного полу, но серого цвета.
Оно (разберёмся попозже) играет
И весело тявкает (или же лает)
На Роба, которого плющит от скуки,
И он издаёт крайне странные звуки,
Своим паровозом увлёкшись надолго,
И нет от него ни малейшего толка
Сестре, что в семействе слывёт эрудитом,
Аппендикс не путает с аппендицитом,
(Аппендэктомию она знает тоже,
Но выговорить, к сожаленью, не может.)
Ей Брамс нипочём, что орёт что есть духу
Чтоб нас приманить (или вытурить?) в кухню,
Его любит Мама сурового нрава,
Её называем мы с буквы заглавной,
Она жарит ростбиф, ребро иль грудинку,
В духовке иль печке (не всё ли едино?),
Короче, наш ужин (а запах-то, запах!),
Который не можем мы съесть из-за папы,
Судьи или доктора: в эту субботу
Свалить он не может пораньше с работы
Домой, в атмосферу родного бедлама,
В семейный уют, полный шума и гама.

А вот, довершая собою картину,
Я рядом сижу, а не жарюсь в камине,
И, кстати, я – девочка, вовсе не мальчик,
Хотя виртуозно решаю задачи,
И дела мне нет, датский или немецкий,
Наш дог, или просто здоров не по-детски,
Он за холодильник складирует кошек
И гавкает (что никого не тревожит)
На пару с Колетом, а может, Колеттой
Неясного полу, но серого цвета.
Оно (разберёмся попозже) играет
И весело тявкает (или же лает)
На Роба, которого плющит от скуки,
И он издаёт крайне странные звуки,
Своим паровозом увлёкшись надолго,
И нет от него ни малейшего толка
Сестре, что в семействе слывёт эрудитом,
Аппендикс не путает с аппендицитом,
(Аппендэктомию она знает тоже,
Но выговорить, к сожаленью, не может.)
Ей Брамс нипочём, что орёт что есть духу
Чтоб нас приманить (или вытурить?) в кухню,
Его любит Мама сурового нрава,
Её называем мы с буквы заглавной,
Она жарит ростбиф, ребро иль грудинку,
В духовке иль печке (не всё ли едино?),
Короче, наш ужин (а запах-то, запах!),
Который не можем мы съесть из-за папы,
Судьи или доктора: в эту субботу
Свалить он не может пораньше с работы
Домой, в атмосферу родного бедлама,
В семейный уют, полный шума и гама.

[Huckleberry]

Вот это да! Здорово! Правда, здорово.

[Robin]

Да, отлично.

[Julia Stamp]

спасибо за положительные эмоции, здорово, слов нет!

[Robin]

Сори, не удержался и (кривовато) продолжил Asis



А это в скафандре наш Джон, юный гений
на космос он тратит последние пенни,
а может быть, йены и сольдо, кто знает?
Копеек для дела чудак не считает.
Лужайку покосит, нарубит дровишек
и даже не брезгует нянчить детишек
чтоб Джона смекалки технической чадо
сенсацией стало на ярмарке штата
В котором стоит, полный шума и гама
наш дом с атмосферой сплошного бедлама
В котором, как раз, и живет наша Вики
Джона сестра и талант в математике,
Она, кстати, девочка, вовсе не мальчик,
Хотя виртуозно решет задачи,
И дела ей нет, датский или немецкий,
Их дог, или просто здоров не по-детски,
Он за холодильник складирует кошек
И гавкает (что никого не тревожит)
На пару с Колетом, а может, Колеттой
Неясного полу, но серого цвета.
Оно (разберёмся попозже) играет
И весело тявкает (или же лает)
На Роба, которого плющит от скуки,
И он издаёт крайне странные звуки,
Своим паровозом увлёкшись надолго,
И нет от него ни малейшего толка
Сестре, что в семействе слывёт эрудитом,
Аппендикс не путает с аппендицитом,
(Аппендэктомию она знает тоже,
Но выговорить, к сожаленью, не может.)
Ей Брамс нипочём, что орёт что есть духу
Чтоб нас приманить (или вытурить?) в кухню,
Его любит Мама сурового нрава,
Её называем мы с буквы заглавной,
Она жарит ростбиф, ребро иль грудинку,
В духовке иль печке (не всё ли едино?),
Короче, наш ужин (а запах-то, запах!),
Который не можем мы съесть из-за папы,
Судьи или доктора: в эту субботу
Свалить он не может пораньше с работы
Домой, в атмосферу родного бедлама,
В семейный уют, полный шума и гама.


А это - наш соня и пьяница дядя
он Джону дает много денег не глядя,
чтоб Джон мог спокойно скафандром заняться
(чтоб на пустяки не пришлось отвлекаться)
и выиграть приз на ярмарке штата
В котором стоит, полный шума и гама
наш дом с атмосферой сплошного бедлама
В котором, как раз, и живет наша Вики
Джона сестра и талант в математике,
Она, кстати, девочка, вовсе не мальчик,
Хотя виртуозно решет задачи,
И дела ей нет, датский или немецкий,
Их дог, или просто здоров не по-детски,
Он за холодильник складирует кошек
И гавкает (что никого не тревожит)
На пару с Колетом, а может, Колеттой
Неясного полу, но серого цвета.
Оно (разберёмся попозже) играет
И весело тявкает (или же лает)
На Роба, которого плющит от скуки,
И он издаёт крайне странные звуки,
Своим паровозом увлёкшись надолго,
И нет от него ни малейшего толка
Сестре, что в семействе слывёт эрудитом,
Аппендикс не путает с аппендицитом,
(Аппендэктомию она знает тоже,
Но выговорить, к сожаленью, не может.)
Ей Брамс нипочём, что орёт что есть духу
Чтоб нас приманить (или вытурить?) в кухню,
Его любит Мама сурового нрава,
Её называем мы с буквы заглавной,
Она жарит ростбиф, ребро иль грудинку,
В духовке иль печке (не всё ли едино?),
Короче, наш ужин (а запах-то, запах!),
Который не можем мы съесть из-за папы,
Судьи или доктора: в эту субботу
Свалить он не может пораньше с работы
Домой, в атмосферу родного бедлама,
В семейный уют, полный шума и гама.


А это скафандр, настоящее чудо
техники монстр неизвестно откуда
над ним потрудились наш гений и дядя
чего только нет там, ловите не глядя:

антенна для радио, тумблер и печка,
баллон с кислородом, подушка, аптечка,
в которой одна лишь таблетка хранится
которую часто ворует синица...
ой, что-то не то, вернемся к скафандру

который помог сделать пьяница-дядя,
что деньги для Джона ссужает не глядя,
чтоб Джон мог спокойно скафандром заняться
(чтоб на пустяки не пришлось отвлекаться)
и выиграть приз на ярмарке штата
В котором стоит, полный шума и гама
наш дом с атмосферой сплошного бедлама
В котором, как раз, и живет наша Вики
Джона сестра и талант в математике,
Она, кстати, девочка, вовсе не мальчик,
Хотя виртуозно решет задачи,
И дела ей нет, датский или немецкий,
Их дог, или просто здоров не по-детски,
Он за холодильник складирует кошек
И гавкает (что никого не тревожит)
На пару с Колетом, а может, Колеттой
Неясного полу, но серого цвета.
Оно (разберёмся попозже) играет
И весело тявкает (или же лает)
На Роба, которого плющит от скуки,
И он издаёт крайне странные звуки,
Своим паровозом увлёкшись надолго,
И нет от него ни малейшего толка
Сестре, что в семействе слывёт эрудитом,
Аппендикс не путает с аппендицитом,
(Аппендэктомию она знает тоже,
Но выговорить, к сожаленью, не может.)
Ей Брамс нипочём, что орёт что есть духу
Чтоб нас приманить (или вытурить?) в кухню,
Его любит Мама сурового нрава,
Её называем мы с буквы заглавной,
Она жарит ростбиф, ребро иль грудинку,
В духовке иль печке (не всё ли едино?),
Короче, наш ужин (а запах-то, запах!),
Который не можем мы съесть из-за папы,
Судьи или доктора: в эту субботу
Свалить он не может пораньше с работы
Домой, в атмосферу родного бедлама,
В семейный уют, полный шума и гама.

[oks_gen]

Спасибо за отзывы, тем более в стихах!
«Дом Остинов, который построил форум» ))

[Adele]

Люди добрые, ну так же нельзя! Тут некоторые пытаются чай пить... перед монитором!

Замечательно! Как и предыдущие ораторы, я смеялась до слез

[AsIs]

Robin, неплохо получилось, особенно про дядю
Тема из обсуждения конкурса плавно превращается в поэтический кружок

[Агния Пипон]

Прелесть, что такое! Может, ну его на фиг, перевод? И организуем литературно-поэтический кокурс?

[Robin]

[AsIs]

Robin, да можно конечно, какие вопросы

А вообще мне кажется, что наш дядя самых честных правил настолько многолик в переводах, что достоин отдельного стихотворения, кто бы его ещё написал