Перевод Марии Десятовой

Мелисса Уокер

Фиалка на подиуме

Посвящается маме и папе

Слова благодарности:

Сердечно благодарю моего редактора Кейт Сивер и моего агента Дуга Стюарта за то, что не дали мне заплутать в дебрях книгоиздания. Также огромное спасибо моим первым читателям за поддержку, а школьным друзьям - за светлые воспоминания. И Дейву тоже спасибо.

Часть первая

Робкая фиалка

Глава первая

"Ты умница, красавица и не дашь себя в обиду. Ты во всем добиваешься успеха и знаешь себе цену".

Ох, нет! Я, конечно, рада за Джули, что аутотренинг помогает ей настроиться на победу, но не мое это… Слишком отдает восьмидесятыми. И наряд, купленный специально для первого сентября, не в моем духе. Как это я вдруг замахнулась на лосины и крупные бирюзовые бусы? Тоже мне, Мэри-Кейт Олсен нашлась!

Каждый год этот мандраж. В первом классе я зачем-то поддалась на мамины уговоры и вместо блестящих красненьких туфелек покорно влезла в черные с перепонкой, раз и навсегда поставив мир перед фактом: Я СЕРАЯ МЫШЬ. А теперь мне, выпускнице, поздновато вылезать из джинсов и свитера. Все поймут, что это неспроста. Я съеживаюсь, представляя, как на меня будут пялиться, тем более, что список моих самых заветных желаний весьма красноречив: 1) поступить в колледж; 2) перестать расти.

Нет, вырасти, в смысле повзрослеть, было бы неплохо. Стать самостоятельной, научиться владеть собой, быть доброй, чуткой, не тушеваться перед парнями. И волосы пусть отрастают побыстрее, а то все до плеч и до плеч… уже начинаю опасаться, что волосяные луковицы закупорило. Джули считает, это мне в наказание за то, что я обкорнала ее Барби почти под ноль, когда нам было по шесть лет (повторяю последний раз: хотела сделать, как у Вайноны Райдер…).

Но главное - не становиться выше. Каждую ночь перед сном я молюсь о том, чтобы не прибавлять в росте. Наверное, это нехорошо - а как же родители, брат, друзья и голодающие детишки? Иногда я упоминаю и их - на всякий случай, вдруг молитвы и правда кто-то слышит. Хотя если даже так, толку от этого ноль. Каждую осень одно и то же, будто все лето меня тянули, как тянучку.

В прошлом году было шесть футов. Вроде бы достаточно? Фигушки! Шесть футов один дюйм. Я стою перед зеркалом, на мне самые обычные джинсы (второй размер, самый большой рост) и голубой топик (подлиннее, чтобы прикрыть непропорционально вытянутый торс). Меньше всего на свете я хотела бы оказаться в центре внимания. Лосины и крупные бусы? Нет, это для симпатяшек нормального роста, которые, в отличие от меня, привыкли ловить восхищенные взгляды, а не насмешливые. Вот как, как Джули, например. Или Шелли Райан.

Вообще-то в списке заветных желаний значится еще и третье, но признаваться в нем довольно неловко (Роджеру и Джули ни за что не расскажу, задразнят): хочу, чтобы меня приняли в СО.

Как-то со мной случилась истерика, и я, видимо, в бреду, выложила маме с душераздирающей прямотой, что мечтаю попасть в СО. Мама удивилась: не поздновато ли мне в скаутский отряд? Вроде выросла уже из этого возраста.

Открыла душу, называется.

СО - сокращение от "сливки общества", так величают себя три самые популярные в нашей школе девочки. Главная в этой тройке - Шелли Райан, настоящая королева улья. Тина Гейгер и Джасмин Джостлинг - ее подпевалы. Они повсюду ходят вместе и щебечут глупости вроде: "Сливки - это высший сорт" и слащаво улыбаются. В девятом классе мы с Джули придумали присказку, что еще неизвестно, откуда эти сливки слили. В общем, они верховодят, а мы подкалываем.

И все-таки, все таки… Пусть они балбески, пусть школьный аттестат для них - предел мечтаний, пусть я прекрасно знаю, что в колледже у меня появится полно знакомых, которые оценят мой ум и индивидуальность, а есть у меня блеск для губ из последней серии "Джуси Тьюб" или нет, им будет по барабану… И все равно я хочу быть такой, как они. Блестеть губами, говорить с придыханием и кокетливо хлопать ресничками. Хочу маленькую изящную ножку. Хочу нормальное, не растянутое в длину тело, чтобы можно было показаться на пляже в бикини. А еще хочу, чтобы их парни знали мой сценический псевдоним (на самом деле это мое настоящее имя, Вайолет Гринфилд - вдруг кто из тайных поклонников будет меня искать). Хочу…

Динь-динь! В дверь звонят.

Это Джули. Хорошо, что она не знает, о чем я сейчас думала, а то взбесилась бы. Я и сама на себя зла. Взвоешь от таких мыслей! Может, аутотренинг спасет? "Ты умница, красавица и…" Нет, вслух такое читать нельзя, в психушку заберут.

По пути к двери цепляю взглядом визитку, притаившуюся на краешке комода. Все утро я старалась о ней не думать, однако визитка по-прежнему там, никуда не делась. Секунда на раздумья, и я засовываю ее в карман. А то потеряется еще.

- Папа, пока! - Я выскакиваю на улицу.

Я огибаю серебристый "фольксваген-рэббит", проходя к пассажирскому сиденью, и Джули недовольно оглядывает меня через лобовое стекло. Роджер уткнулся в карманную "Плейстейшн". Ладно, хоть не заметит, что я, трусиха такая, не решилась одеться в новое. Едва пристроив сумку, начинаю оправдываться перед сердитой Джулии:

- Лосины оказались слишком тесными! А бусы просто всю шею оттянули - тяжелые, как булыжник. Счастье еще, что я джинсы вовремя постирала.

Во взгляде Джули читается: "Эх ты! А я в тебя верила…" Спасибо, промолчала. Зато Роджер не может обойтись без шпильки:

- Лосины тесные? Кто бы мог подумать! - И укоризненно прищелкнув языком, он снова принимается гонять "Токобота".

Я бы рада, конечно, надеть то, что мы с подругой вместе выбирали, вот только… Ох! Я даже самой себе не могу объяснить, что не так. "Я стесняюсь. Я слишком длинная. Зачем одеваться ярко и модно, если я не хочу, чтобы на меня глазели?". За такие мысли я бы сама с собой дружить не стала. Но что поделаешь?

- А вы классно выглядите!

Я пытаюсь отвлечь внимание от собственной персоны. На Джули шелковое летнее платье с высокой талией, которое мы вместе покупали в "Forever 21", оно цвета слоновой кости, прошито золотыми нитями. Идеально подходит к легкому загару и длинным каштановым волосам. Да и фигурка у Джули что надо - невысокая и аппетитная.

- Джули сегодня прямо как Жизель Бундхен на вручении "Оскара", когда мы были в девятом, - комментирует Роджер. Сам он в неизменной полосатой футболке и вельветовых джинсах.

- Хватит уже, наверное, вести счет по классам? Пора освоить "в таком-то году", - поправляю я. - Вот появятся у тебя знакомые старше или младше, как они поймут, что имеется в виду?

Роджер возмущенно фыркает.

- Ну и зачем они мне сдались, если у нас разный календарь поп-культурных событий?

- Очень благородно с твоей стороны, Кларк Кент, - поддевает Джули.

Роджер прячет свои голубые глаза за очками в толстой черной оправе с тех самых пор, как в первом классе увидел Риверса Куомо в клипе на песню "Sweater Song". Его, конечно, принялись дразнить, и сейчас тоже дразнят. Правда, уже меньше - мода бруклинских хипстеров докатилась, наконец, до Каролины. Хотя у нас в школе по-прежнему задают тон качки в потрепанных бейсболках. Вот мой младший брат Джейк, например, будущая звезда баскетбола (Роджер, правда, говорит "звезданутый баскетболом"), на утренние тренировки почти каждый день ходит - а это рано утром, еще до занятий. И не зря - играет в сборной школы, куда всю жизнь брали только старшеклассников.

- Ну, какие у кого заветные мечты на выпускной год? - спрашивает Джули.

- Керуака почитать, - откликается Роджер. - Еще вступить в Клуб юных социалистов, потом следить, чтобы мусор в школе правильно сортировали, а не кидали как попало. До отвала наесться солеными крендельками. Признаться в любви девушке, без которой уже десять лет жить не могу…

- Не дури, я серьезно спрашивала. - Джулия сердито косится на Роджера в зеркало заднего вида. Иногда она бывает очень суровой. - А у тебя, Вайолет?

Я делаю вид, что не расслышала, и разглядываю свою физиономию в зеркальце. Будто она за неделю резко похорошела! Если бы… Глаза все те же, зелено-серые. Ближе к серым. Бледная веснушчатая кожа. Оттопыренные уши, как у слона. Очки в тонкой оправе. Может, пойти на поклон к Роджеру, пусть подберет мне что-нибудь пофасонистее?

- Ау-у! Вайолет! Мечты у тебя какие? - Нетерпеливый голос Джулии возвращает меня к реальности.

- Э-э… Поступить. Только чтобы в баскетбольную команду с ходу не записывали. - О "сливках" ни слова.

- Мелко плаваете, ребята, - недовольно бросает Джулия.

Сдаюсь. А то я не знаю, к чему этот разговор…

- Ладно, Джулс! Делись тогда своими мечтами.

Она срывается с места в карьер, я даже договорить не успеваю.

- Заработать средний балл в аттестате не меньше 3,9, так что придется пересдать письменный экзамен, потому что я тогда притащилась с температурой, вот и получилось всего 2200 баллов, а еще я хочу, чтобы нашу газету запомнили надолго. И поступить, конечно. Заявление в Браун отошлю как можно раньше, прямо на следующей неделе. Эссе дописываю, и все. А да, я обязательно должна найти себе парня.

У Джули пунктик - найти парня до окончания школы. Она хорошенькая и умная, легко входит в любую тусовку, но пока ни с кем по-настоящему долго не встречалась (я, кстати, тоже). По-моему, ей просто хочется завести пресловутую "школьную любовь", чтобы как у всех. А я лучше подожду до поступления - в колледже, по идее, обязательно найдется парень, способный оценить меня такой, какая я есть.

- А как же Бакстер Болтон? - вырывается у меня.

Роджер на заднем сиденье насмешливо прыскает.

Я изображаю неземную страсть в голосе:

- О, Бакстер, я вся дрожу, когда ты прижимаешь меня к печатному станку!

Роджер ставит игру на паузу и тоже подключается:

- О, Бакстер, малыш, я сделаю на попе татуировку - твою подборку новостей!

Мы с Роджером заходимся от смеха, а Джулия, возмущенно закатив глаза, заезжает на стоянку.

У меня сжимается желудок. Ненавижу вылезать из уютного "рэббита". В первый день учебы - день, когда лето кончается, тем более ненавижу. Тут со мной только два верных друга, для которых я умная, юморная и вообще самая лучшая, а там… Там остальные, для которых я или пустое место, или, того хуже, "Зеленый великан". Эту кличку мне приклеили в шестом классе, когда я резко выросла до 5 футов 8 дюймов. Теперь вроде отстали, но я по-прежнему слышу ехидные голоса и, проходя по школьному коридору, утыкаюсь взглядом в пол.

Джулия со скрежетом жмет на тормоз, а для меня это как выстрел из стартового пистолета. Ну, вперед: первый день в выпускном классе начинается.

Глава вторая

Джули понеслась к себе в редакторскую, помахав нам с Роджером на прощанье, а мы побрели в естественно-научное крыло за учебниками.

В прошлом году на дверце моего шкафчика кто-то крошечными буковками нацарапал "Я ? Вайолет Гринфилд". Совсем незаметно, если не присматриваться, не увидишь - и хорошо, иначе бы решили, что шкафчик испорчен, и надпись закрасили бы. Глупо, конечно, но для меня эти крошечные буковки очень много значат. Ведь они скрывают самое интересное: кто это написал? Когда? Серьезно или для прикола? Греет мысль, что для прикола нацарапали бы покрупнее… Приятно иногда помечтать, что автограф оставил Брайан Рэдклиф, когда его окончательно достала Шелли Райан. С виду Брайан из породы "крутых парней", в колледже обязательно вступит в какое-нибудь братство, даже если в качестве испытания потребуется выхлебать равное собственному весу количество пива. Только мне он кажется другим. В прошлом году мы записались на один спецкурс по английской литературе, и, честное слово, когда Брайан читал сонет собственного сочинения, он смотрел мне в глаза чуточку дольше, чем обычно.

- Не замазали еще? - раздается голос Роджера.

- А? Э-э… - Выходит, все это время, вместо того, чтобы достать учебники, я рассеянно вожу пальцем по исполненной тайного смысла надписи. - Нет.

- Романтик ты у нас, Ви, - смеется Роджер. - Ладно, встречаемся во дворе после четвертого урока. Договорились?

- Идет. Не засни на физике.

Вытаскиваю красную папку с учебниками по языку и захлопываю дверцу. Еще раз взглянуть напоследок. "Я ? Вайолет Гринфилд". Ах…

Иду по коридору - подбородок вверх, не сутулиться. Мама всегда твердит: "Выпрями спинку, принцесса!", а папа шутит, что его фиалочка, то есть я*, растет не по дням, а по часам. Мне и раньше-то было не смешно, а уж когда в одиннадцать лет я и правда сильно вытянулась, стало даже обидно. В школе дразнят, домой придешь - и там никакого покоя.

*Имя "Вайолет" в переводе с английского языка - "фиалка". (здесь и далее - прим. перев.)

В выпускном классе уже не дразнятся, так что "Зеленый великан" в прошлом, однако жить мне пока не легче. Обычно я стараюсь сделаться как можно незаметнее и ссутуливаюсь над учебниками, не отрывая взгляда от серого школьного линолеума.

Сегодня я почему-то смущаюсь больше обычного. Чего они все на меня уставились? Наверное, это я сама себя накручиваю, после вчерашней вечерней смены в кинотеатре.

Он называется "Королевский театр", и я работаю там уже два года. Ричард, мой менеджер, скакал по фойе в игрушечной короне из "Бургер Кинг" и размахивал волшебной палочкой (куплена в соседнем магазинчике). Алекс и Стив, мои напарники - студенты колледжа, между прочим, - от нечего делать брызгали по мухам из распылителя со средством для оттирания жвачки. Я раскладывала сладости в витрине.

Приятное занятие, и голова не занята. Берешь драже с арахисом - и на витрину, драже с изюмом - и на витрину… В фойе крутили диск "Я люблю 1983", и под "Африку" Тото я погрузилась в грустные мысли: меня никто и ничто не держит, в отличие от героя песни, и жизнь моя серая и унылая… И тут из билетной кассы раздался пронзительный голос толстушки Джоан - что-то не поделила с посетительницей.

Алекс и Стив, поглощенные экспериментом над мухами, даже головы не повернули. Тогда я сама осторожно выглянула из-за прилавка, узнать почему вдруг сыр-бор. Перед окошком Джоан стояла супермодно одетая женщина - узкие-узкие джинсы, струящийся топ, остроносые сапоги, темные очки с логотипом "Шанель" и огромная кожаная сумка, которую я, голову даю на отсечение, видела у Джули в журнале "Ас уикли". И эта женщина возмущалась на все фойе, что у нас неправильно указано время сеансов.

- На сайте movies.com сказано - четыре ровно, а не без пятнадцати! Вам что, органайзер показать? - Она кричала так громко, что даже мне было слышно через плотно закрытые стеклянные двери. - Мамуля удружила, поселиться в таком отсталом штате! Вот объясните мне, что сложного - завести сайт, как все нормальные люди, и указать правильное время сеансов?

Джоан пожимает плечами и бурчит: "Понятия не имею…", - но истеричную дамочку не остановишь. Я оглядываюсь в поисках Ричарда - он театральным жестом снимает корону, откланивается и… закрывает за собой дверь кабинета. Всегда так.

В этот самый момент Леди Шанель, кипя от негодования, врывается в кинотеатр.

- Где тут менеджер? Сейчас я с ним поговорю! Почему у вас нет одновременных сеансов? А если блокбастер привезут, вы что делать будете? Запихнете всю толпу в три крошечных зальчика?

Я почему-то решила, что она обращается ко мне, хотя она просто крутилась на месте, размахивала руками и возмущалась в пространство. Кто-то должен был ей ответить.

- У нас не бывает толпы. - Я слегка привяла от ее слепящего блеска. Даже в помещении Леди Шанель не сняла темных очков, прямо как кинозвезда. Понты, конечно, но впечатляет.

Она меня не слышала. У них, наверное, уши так устроены, что кроме своих пронзительных воплей других частот эти дамы вообще не воспринимают. Жалобы лились потоком: с какой стати мы не принимаем кредитки, почему сиденья в зале на одном уровне, это же просто каменный век! Как сказал бы Роджер, не в бровь, а в глаз. Я и сама в наше кино не хожу, предпочитаю то, что в центре города, там сиденья амфитеатром, как на стадионе. Однако верещанье посетительницы начало действовать мне на нервы. Я уткнулась взглядом в мятные драже и мысленно позвала на помощь Стива с Алексом. Как же, придут они!

Воспользовавшись тем, что дама остановилась перевести дух, я вышла из-за прилавка.

- Проводить вас к менеджеру?

Леди Шанель окинула меня оценивающим взглядом. Очень странное ощущение. Она разглядывала меня совершенно беззастенчиво, а я, наоборот, не знала, куда деться. В форменной жилетке и галстуке я похожа на ярмарочного шута. Вот-вот провалюсь сквозь землю от смущения.

Взгляд Леди Шанель неожиданно потеплел.

- Меня зовут Анджела Блайт, - представилась она, протягивая мне руку. - А тебя? - Леди Ша…, то есть Анджела, вдруг позабыла про неверно указанное время сеанса.

- Меня - Вайолет Гринфилд. - Я робко пожала идеально наманикюренные пальцы. Хоть бы в колледже сделали какой-нибудь спецкурс, посвященный технике правильного рукопожатия. У взрослых это как-то само собой получается, а я вечно теряюсь. У Анджелы рукопожатие оказалось крепким. Таким крепким, что мне стало стыдно за обгрызенные ногти в заусенцах. - Менеджера зовут Ричард. Он у себя в кабинете. Э-э, пойдемте.

Анджела осталась стоять, но я заметила это, только дойдя до середины фойе. Пришлось шагать обратно. Анджела оценивающим взглядом следила за каждым моим движением, а когда я остановилась перед ней, даже очки свои темные сняла, чтобы присмотреться получше.

Терпеть не могу, когда на меня смотрят. Джули говорит, у меня паранойя. Ну да, тушуюсь. Я ведь неуклюжая дылда, со стороны как жираф на роликах. С жирафом меня сравнил Роджер (дело было на школьных танцах) и попал в самую точку, именно так я себя тогда и ощущала. Все бы ничего, будь я счастливой обладательницей точеных скул или огромных сияющих глаз, или пухлых губ (а можно и все сразу, оптом), тогда бы никто не замечал острых локтей и костлявых бедер… Так ведь нет же, я похожа на пугало и терпеть не могу, когда на меня смотрят.

- Э-э, на какой фильм вы хотели попасть? - спросила я, чтобы она перестала разглядывать мои выпирающие коленки, огромный нос и уши, как у Микки-Мауса.

- Что? А, уже неважно. - Она принялась копаться в своей необъятной сумище. - Ты у кого-то числишься?

- Числюсь?

- В агентстве. Крупном, само собой: "Форд", "Элит"… Насчет местных я и так не сомневаюсь.

О чем она? Совершенно без понятия. Какие агентства?

Мое лицо, похоже, выражало полнейшее недоумение.

- Да ты у нас, оказывается, самое настоящее жемчужное зернышко! Бриллиант, требующий огранки.

Ну вот. Прикалывается. И судя по визитке, которую она мне протягивает, сейчас будет впаривать какую-нибудь ерунду. Папа говорит, люди в дорогой одежде всегда ищут выгоду.

- Извините, - начала я, - мне ничего не нужно…

И тут она меня убила.

- Ну да, я же как следует не представилась. Еще раз: меня зовут Анджела Блайт, я из "Трист-моделз". А ты, Вайолет Гринфилд, просто сокровище.

Я уставилась на визитку, которой трясла перед моим носом Анджела. "Трист-моделз", 115, Пятая авеню, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.

Не дав мне и рта раскрыть, она затараторила быстрее, чем Джули, когда ту посещает гениальная идея для статьи в школьную газету.

- Ты студентка, учишься в УСК? Так стоп-стоп-стоп… только не говори, что еще школу не закончила!

Я ошарашено кивнула.

- Ладно, красавица, у меня на носу осенние кастинги, а ты можешь всех сделать. По-настоящему сделать! Как у тебя со временем в следующие выходные? Хотя стоп, что я такое несу? Конечно, у тебя есть время, ты же еще школьница. С родителями я поговорю. В пятницу самолетом туда, попробуешься, а в воскресенье обратно. Я тебе точно скажу, Вайолет Гринфилд, - ты у нас будущая Кейт Мосс. Только повыше и не сидишь на кокаине… надеюсь!

Она откинула за спину мелированные волосы и расхохоталась, показывая ровные белые зубы.

Вот так я стала обладательницей той самой визитки, которую первого сентября засунула на всякий случай в карман джинсов. Визитка Анджелы Блайт из нью-йоркского модельного агенства "Трист", которая хочет посадить меня в пятницу на самолет, чтобы он перенес меня в ее мир, мир модных сапог и огромных солнечных очков.

А знаете что? Возьму и полечу!

(Вот только с родителями поговорю).

Глава третья

После четвертого урока я выхожу на школьный двор, где мы должны встретиться с Роджером. Стоять просто так невыносимо. Я прислоняюсь к высокому дереву и наблюдаю за учениками, которые, смеясь и болтая, выплескиваются из дверей школы и разъезжаются обедать на спортивных "бээмвэшках". Делаю вид, что меня ничего не интересует, кроме невесть откуда взявшегося заусенца. Куснуть, посмотреть по сторонам, снова перевести взгляд на большой палец… Куда запропастился Роджер?

- Привет, Ви! - Это Шелли Райан в сопровождении свиты - Тины и Джасмин. Вроде бы круто, когда самая популярная девочка в школе помнит, как тебя зовут, но от Шелли так и жди подвоха.

- Привет! - Я прячу руку с обкусанным ногтем за спину и вжимаюсь в дерево, чтобы не нависать жирафом над миниатюрной троицей.

- Что это, мне показалось? Или ты правда стала еще выше и тоньше? - Шелли умело маскирует издевку под комплимент. Тина и Джасмин хихикают, зажимая рот ладошкой и демонстрируя маникюр.

- Я слышала, что с таким сложением, как у тебя, кто угодно может ходить по подиуму, даже если пластика и грация на нуле, - продолжает Шелли. - Мама устраивает показ мод в университете, и нам понадобятся люди. Вот Джасмин с Тиной будут участвовать, да, девочки?

- Ага! - отвечают обе хором, расплываясь в счастливой улыбке.

Джули права, у них и в самом деле одна извилина на всех. Бездушные, как манекены, да еще норовят уколоть побольнее… и все равно я им завидую. Вот поступлю в колледж, и в моей жизни начнется новый этап: там никто не узнает, что у меня тусклые волосы и полный шкаф одноцветных свитерков. Я стану другой. Такой, как эти "сливки", - шикарной и знающей себе цену, может, даже слегка стервозной. Буду носить юбки, как у Джасмин (тюльпан из розового и голубого шелка), и делать педикюр, как у Тины (в туфельке с открытым носом кокетливо поблескивают глянцево-красные ноготки).

Мои размышления прерывает ехидный голос. Ну наконец-то!

- Дамы, дамы, дамы! - Роджер раскланивается. - Вынужден лишить мисс Гринфилд вашего общества. Столик "У Венди" заказан, однако слишком долго его для нас держать не будут! - Он хватает меня за руку и тянет прочь, я только успеваю заметить застывшую на губах "сливок" улыбку. Привыкли, что последнее слово остается за ними, и вдруг такое… Я оборачиваюсь помахать Шелли рукой на прощание и тут же корчу для Роджера гримасу отвращения, а то еще догадается, как мне льстит внимание "сливок".

Мы с Роджером идем через дорогу к "Венди". Усевшись за столик, разворачиваем сокровища долларового меню. Наша любимая четверка - чизбургер делюкс, картофель-фри, печеная картошка и хрустящие кусочки курицы в панировке. Делим пополам и заказываем одну большую "Кока-колу". Выходит по 3 доллара на каждого. Каждый день так обедала бы, да только мама не одобрит. Еще бывает, что мы совершаем набеги на холодильник Джули, потому что она живет совсем рядом со школой, но это нечасто. Обычно она, как сегодня, сидит на большой перемене у себя в редакторской - работает над газетой, готовит документы для поступления или корпит над очередным проектом. Занятие она себе всегда придумает, даже первого сентября - Джули есть Джули.

- Что "подливкам" от тебя понадобилось? - интересуется Роджер.

- Миссис Райан устраивает показ, вот Шелли и приглашала меня поучаствовать. - Если, конечно, она именно это хотела сделать, а не просто поиздеваться.

Роджер прыскает, и кусочек жареной картошки вылетает у него изо рта.

- Она что, серьезно возомнила себя эдакой школьной Хайди Клум? С какой стати ты будешь для нее выдрючиваться?

Я невольно напряглась.

- А что такого? Вдруг мне понравится?

Роджеру по-прежнему весело - он-то думает, я дурака валяю. И от собственной шутки про Хайди Клум он явно в восторге. Да он ее имя знает только потому, что она ведет "Проект "Подиум"!

Ужасно хочется рассказать Роджеру про "Трист-моделз" и Анджелу Блайт, и что на эти выходные, я, может быть, полечу в Нью-Йорк… Но у меня самой все это в голове не укладывается. Вдруг меня разыграли? Я ведь дала Анджеле свой телефон, а звонка нет как нет. Может, это Шелли подговорила какую-нибудь фифу из маминых приятельниц надо мной приколоться? Или взрослый человек на такое не пойдет?

- Все, пора бежать! - неожиданно заявляю я, стараясь не смотреть в глаза Роджеру, который наверняка гадает, какая муха меня укусила. Недоеденная картошка остается на подносе. - У меня математика.

Только на полпути к школе до меня доходит, что у Роджера тоже математика, и мы с ним в одной группе.

До звонка пятнадцать минут. По пути к своему шкафчику натыкаюсь на Джейка с приятелями. С тех пор, как моего брата взяли в команду, я даже не знаю, как себя с ним в школе вести. Его приятели-старшеклассники, небось, и не подозревают, что у младшего товарища по команде есть чокнутая сестрица. А ведь с некоторыми из них я с 1-го класса учусь.

- Привет! - шепчет Джейк, не разжимая губ, пока вся толпа, гогоча, проносится мимо, обдавая волной тестостерона. В мою сторону никто из парней даже не смотрит, и кому там едва заметно кивает Джейк, их не интересует.

Нет, меня совсем не бесит, что мой собственный младший брат (который, когда еще не выговаривал "л", звал меня "Ви-ви"; который обстреливал со мной проезжающие машины из водяного пистолета, а когда наш сосед, Джои Принсипетта, обозвал меня дылдой, в отместку закопал в саду его карточки с покемонами) теперь стесняется перед своими крутыми дружками нормально сказать мне "привет!"… Не бесит? Похоже, все-таки бесит!

Около своего шкафчика я вытаскиваю из кармана визитную карточку Анджелы - убедиться, что она существует на самом деле. Да, вот. Выпуклые темно-синие буквы, плотная кремовая бумага, затейливая "Т" на логотипе… Я боюсь вздохнуть - неужели это и правда первый день моей новой жизни? Сколько раз я слышала эту фразу в кино, не понимая до конца, что она означает… Что каждый день похож на предыдущий? Что каждое утро - начало чего-то нового? Или что впереди какие-то резкие перемены?

И тут мимо меня проходит Брайан Рэдклиф.

- Привет, Вайолет!

С ума сойти! Он со мной поздоровался! Вслух! Ну да, поблизости ведь никого, его приятели тоже далеко, почему бы и не поздороваться, все равно не узнают. Как в том вопросе с подковыркой: будет ли звук от дерева, которое падает в пустом лесу, если никто этого звука не слышит? Всю жизнь голову ломаю. Так что, Брайн со мной поздоровался или нет?

- Привет! - Надеюсь, все-таки поздоровался, а то получится очень глупо. Засовываю визитку обратно в карман.

- Как лето? По-прежнему в "Королевском"?

Ух ты! Он знает, где я работаю.

- Ага. - Я пытаюсь отвечать непринужденно. И остроумно. И весело. - Тренируюсь промасливать попкорн. Любимым клиентам прослаиваю. - Господи, что за бред я несу? - Полпакетика попкорна, потом масло, потом еще попкорн, и еще масло. Слоями. - А то Брайан не знает, что такое "слои". Я ослица…

- Ладно, будешь сыпать мне попкорн, обязательно присмотрюсь. - Брайан улыбается. Заигрывает?

И тут звенит звонок. Черт! На самом интересном месте. Для меня, то есть, интересном, но вдруг и для Брайана тоже…

- Увидимся! - говорит он.

Да, да, ура!

Иду на математику и снова нащупываю в кармане визитку. Она там, никуда не делась, я ее не придумала, а значит, я действительно могу нравиться Брайану. То есть сейчас, наверное, нет, но потом, когда-нибудь - могу ведь? Когда стану звездой подиума. Так, стоп, какой звездой? Какого подиума? Раскатала губу…

В сумке жужжит сотовый. Достаю, рискуя опоздать на математику (а еще схлопотать замечание и остаться после уроков за разговоры по сотовому в помещении школы). Однако не ответить нельзя, звонят из другого города.

- Алло?

- Вайолет, колокольчик мой весенний, - мурлычет голос в трубке. Анджела.

- Здравствуйте!

- Ну что, драгоценная моя, с родителями поговорила?

- Э-э, еще нет, - мямлю я. - Не успела.

- Понятно. - Мелькнувшее в голосе недовольство тут же исчезает, как будто Анджела силой заставляет себя нацепить улыбку. - Только давай ты сегодня обязательно с ними поговоришь, хорошо? Я на связи круглосуточно, так что пусть звонят по этому номеру, я отвечу на все вопросы и развею все опасения. Поняла? Тогда будем договариваться насчет самолета и гостиницы. Чао!

- Хорошо. - Мне бы узнать, как лучше подступиться к разговору с родителями, с чего начать и так далее, но Анджела уже повесила трубку.

- Как вам моя напутственная речь в редакции? Убедительно? - Джули развозит нас по домам после школы. Роджер захватил переднее сиденье - за что ему огромнейшее спасибо, мне сейчас удобнее на заднем, наедине со своими мыслями. - Нет, держалась-то я уверенно, но хотелось еще донести до всех, что я знаю, о чем говорю, и при этом не показаться занудой. Твердая редакторская рука, но без самодурства, - объясняет Джули.

Мы все работаем в школьной газете. Я пишу статьи, Роджер - штатный фотограф. Кто нас туда затащил, угадайте с трех раз? Джули боялась, что газета поглотит все ее свободное время, и с нами встречаться будет некогда, а это выпускной класс - "золотая пора" (как твердят все книги, песни, фильмы - и Джули). В нашей школе газета - что-то вроде факультатива, и Джули на правах главного редактора толкнула первую в этом году напутственную речь. Без сомнения, замечательную. Только зачем постоянно переспрашивать, получилось у нее или нет?

- Восхитительно, Лоис Лейн ты наша! - Роджер поворачивается ко мне и заговорщицки закатывает глаза, давая понять, что не дуется за идиотское бегство с обеда. Ему часто приходится терпеть мои психозы. Например, на Рождество мне вручили на работе сырно-колбасную корзиночку от "Пепперидж фарм", и я в истерике бросилась звонить Роджеру. Он каким-то чудом сразу догадался, что я усмотрела в несчастной корзиночке намек на худобу: мол, надо бы меня подкормить. Тут же нашлось простое объяснение: мои коллеги искренне считают пепперони и баночки с горчицей хорошим подарком, а на то, чтобы скомпоновать классный диск из любимых песен (какие мы трое обычно дарим друг другу), у них фантазии не хватает.

Однако в этот раз он не знает, почему я сорвалась. И я хочу объяснить - ему и Джули. Но нельзя. Вот когда станет точно известно, что это по-настоящему, тогда и расскажу. Я затихла на заднем сиденье, радуясь, что Роджер, если не уткнется в "Плейстейшн", сам найдет, о чем поговорить. Джули перескакивает с одной темы на другую: спецкурс по английскому, характеристики от преподавателей, которые еще нужно собрать, с кем пойти на выпускной и почему об этом нужно позаботиться уже сейчас. Да я, может, вообще на выпускной не пойду! А если да, то моя мечта - пойти с Брайаном. Хотя мечтать не вредно…

Мы поворачиваем на Херитедж-хиллз. Вот такой у меня специфический райончик. Все улицы названы в честь битв Войны за независимость: Йорктаун-роуд, Беннингтон-драйв, Кингз-Маунтин-корт. Наконец, "рэббит" тормозит у двухэтажного домика на Брэндиуайн - меня всегда забирают последней, а высаживают первой.

Джули, не в силах изменить себе, тут же начинает излагать, почему я завтра все-таки должна прийти в лосинах и бирюзовых бусах.

- Так будет даже лучше! Все первого сентября расфуфырились, а ты придешь нарядной второго. До этого еще никто не додумался!

Джули никогда не сдается. Она уверена, что в один прекрасный день я отважусь надеть что-нибудь вызывающее, вроде этих бирюзовых бус, да еще буду ослепительно в них выглядеть. Мне бы хоть чуть-чуть ее веры в меня… Я ловлю ее взгляд в зеркальце заднего вида и улыбаюсь. Она улыбается в ответ, но в этой улыбке чувствуется легкое разочарование и даже досада.

Захлопнув за собой дверцу "рэббита", я машу на прощание рукой двум своим лучшим друзьям. Они наверняка думают, что я сегодня вообще какая-то кислая, потому и молчу. С одной стороны, это так - начало учебного года всегда нагоняет на меня тоску. Однако сейчас все может обернуться иначе. И так непривычно скрывать что-то от Роджера с Джулией!..

Я вхожу в дом, гадая, как объяснить маме с папой: на выходные я лечу в Нью-Йорк - во что бы то ни стало, и будь что будет.

Глава четвертая

Мало что способно доконать меня больше, чем семейный обед первого сентября. Если уж в самый обычный понедельник родители настраиваются на долгие разговоры по душам, то сегодня… Льняные салфетки на столе, радужные свечи, приберегаемые для особых случаев - ясно, что когда мама с папой придут с работы, придется по минутам расписывать в красках весь первый школьный день, давать исчерпывающие характеристики учителям и под занавес выложить список ближайших целей и задач.

Поэтому дома я, не задерживаясь, проскальзываю к себе в комнату. Включаю компьютер, на случай если кто постучится ко мне в "мессенджер" (стучится только Роджер, причем с какой-то ерундой, оставляю без ответа), затем iPod - Гвен Стефани, потому что я сегодня как на иголках, а она всегда на взводе (в хорошем смысле) - и опрокидываюсь на спину, на покрывало в розовый цветочек. Надо собраться с мыслями. Потолок у меня в комнате пупырчатый, как шарики попкорна, - очень модно было лет тридцать назад, уж не знаю почему. Хотя мне нравится разглядывать эти пупырышки и соединять в причудливые узоры - зверей, например. А еще к потолку подвешены светящиеся в темноте звездочки, они тоже иногда вписываются в придуманные мной пейзажи, и тогда звери водят хороводы вокруг готовых вот-вот сорваться с неба звезд. Сколько себя помню, упиралась взглядом в этот самый потолок, и даже не представляю, что будет, когда придется спать в другом месте. А если там потолок окажется обыкновенным, гладким?

Слышу, как пришел домой папа, потом мама. Папа работает в университете - помощником декана по зачислению, поэтому с ним часто консультируются школьники, поступающие в университет Северной Каролины (или просто Каролину). Для меня Каролина, можно сказать, дом родной, но я все равно хочу туда поступать, сколько бы Роджер ни твердил, что колледж нужно искать подальше от дома, а то иначе как начнется "совсем другая жизнь"? Мама занимается исследованием детского развития, поэтому круглые сутки проводит с трех-четырехлетними малышами. Обычно родители заходят ко мне в комнату поздороваться, когда возвращаются с работы (напрягает, если честно, хотя я и знаю, что они от всей души). Впрочем, сегодня они заняты: жарят к семейному обеду фирменные гринфилдовские чизбургеры - папа делает их с мелко нарезанным луком и чесноком. Мы с Джейком эти чизбургеры просто обожаем, к тому же без них не обходится ни одно первое сентября. Серьезно - с начальной школы их помню. Глупо, наверное, но родители ловят самый настоящий кайф - например, как сейчас, звонят к обеду в медный колокольчик.

Я спускаюсь в столовую. Навстречу мне из кухни выходит мама с целым блюдом бургеров. На ней фартучек и кухонные рукавицы-прихватки (можно подумать, она что-то еще готовила кроме салата). Папа выходит следом, нагруженный бутылочками и баночками - кетчуп, горчица, огурчики. Вот кто у нас в семье настоящий кулинар!

Мама в своем бутафорском фартуке (с розочками!) выглядит так, будто вышла из старого черно-белого фильма про идеальную семью. Жемчужные сережки и аккуратное каре тоже вписываются в образ.

- Ну, как первый учебный день? - Голос у мамы звенит от любопытства, и ясно, что без подробного отчета меня не отпустят. Хорошо хоть Джейк через секунду спустится и примет огонь на себя. Когда в разгаре баскетбольный сезон, мне можно вообще рта не раскрывать - Джейк вещает про турниры и личную статистику, а я в роли публики. Это, кстати, не добавляет уверенности в себе. Даже собственным родителям я не интересна.

А ведь раньше было по-другому. Когда я еще училась в младших классах, мы собирались всей большой семьей - с тетями, дядями, двоюродными братьями и сестрами. Разница в возрасте не мешала - вооружившись папиной видеокамерой, я снимала ужастики или клипы, где мои актеры раскрывали рот под фонограммы знаменитых песен. Иногда я пересматриваю эти старые пленки. Даже не верится, что я сама все режиссировала, писала сценарии, играла перед камерой (не так уж плохо, между прочим, получилось - хотя Роджеру и Джули ни за что показывать не буду). Выходит, я не всегда пряталась в тень? Хотя это было до шестого класса, когда я резко начала расти.

Нацепляю улыбку и уже готова пуститься в более-менее подробный рассказ о том, "как прошел первый день занятий": испанский, вроде, нетрудный, зато на математике, судя по всему, придется попотеть; Джули дала задание написать о соблюдении правил этикета в столовой и тэдэ, и тэпэ… Тут появляется смеющийся Джейк с сотовым.

- Ага, стопудово… Ага, знаю… Ладно, услышимся.

Джейк плюхается на свое обычное место, папа ставит на стол салатницу, а мама выразительно хмурит брови. Хотя Джейк, в общем-то, ничего такого не сделал, он ведь уселся, уже выключив сотовый, так что правило "никаких телефонов за столом" соблюдено. Глядя на брата, я часто ловлю себя на мысли, что он тоже очень высокий - шесть футов два дюйма, если точно. Почему же так все по-дурацки устроено, что для парня высокий рост - это плюс, а для девушки - жирный минус? Нечестно! Хотя, если объективно, Джейк вырос почти в красавца. Голубые глаза, стрижка в меру аккуратная, в меру небрежная, ходит почти круглый год в шортах и рубашках-поло. Девушки у него пока нет (я бы знала), но, думаю, за этим дело не станет. Эх… Ну почему младший брат настолько круче меня?

- Чувствую, год будет улетный! - Он с довольным видом шлепает себе на тарелку самый большой чизбургер. Очень по-джейковски: родители еще вопрос не успели задать, а он уже ответил. - На первенстве штата мы всех сделали. Выпускники у нас просто монстры, из одиннадцатиклассников тоже кое-кто в корзину попадает.

- А у десятиклассников с этим как? - Папа улыбается. Он прекрасно знает, что десятиклассник в школьной команде один-единственный, Джейк. Папе есть чем гордиться. И маме тоже.

- Давай, я тебе молока налью? - С этими словами мама удаляется на кухню, дабы принести народного американского напитка для нашего народного американского героя-спортсмена. Еще чуть-чуть, и меня вырвет. И угораздило же родиться чудовищу в семействе, которое хоть сейчас на рождественскую открытку!

- Ви, а у тебя как дела? - Мама возвращается за стол.

- Да! - У Джейка весь подбородок заляпан мясным соком - с чизбургером номер один покончено. - Как там в выпускном классе, круто? - А в школе меня кое-кто в упор не видел… Ладно, я помню наш негласный договор: в школе - это в школе, а дома - это дома. Хотя, может, это только я думаю, что у нас договор?

- Э-э, ничего, нормально. - "Нормально" маму не устроит, я в курсе. Да, вот и она, вопросительно изогнутая бровь. Я выдаю заготовленную заранее тираду про математику, испанский и газетную статью. - Наверное, попрошу в кинотеатре еще смену - в перерывах можно все домашние задания сделать…

- Да уходи ты оттуда! - Джейк тянется за бургером номер два. - Форма у них - полный отстой.

- Я, в отличие от некоторых, за крутизной не гонюсь! - Ага, стушевался, так ему и надо. Удар ниже пояса, но мне ведь тоже было обидно, когда Джейк включил игнор в школе. Родители в упор не замечают, что у нас отношения портятся. Следовало ожидать. Они, конечно, хорошие, но многого не видят.

Я пытаюсь придумать, как перевести разговор на самую важную для меня сейчас тему.

- Мама Шелли Райан устраивает показ мод в торговом центре.

- Благотворительный, для детской больницы? - уточняет папа у мамы. Они с миссис Райан общаются скорее из вежливости. Мама у Шелли такая, что Круэлла Девиль по сравнению с ней просто девочка-ромашка.

- Наверное, - отвечает мама. - И что, Шелли попросила тебя помочь за кулисами?

Я заливаюсь краской. Ничего не могу с собой поделать. Всегда краснею от обиды. Остается только уползти обратно в раковину. С чего я взяла, что меня возьмут в "Трист"? Если собственная мама считает меня недостаточно симпатичной даже для благотворительного показа мод!

- А что, Ви, интересная затея. - Папа почувствовал, что я напряглась, и шутливо подталкивает меня локтем. - Будешь ставить свет или помогать девочкам переодеваться. Вдруг и самой что перепадет из нарядов. - Он улыбается, а в зубах застрял кусочек салатного листа. Фу!

Что, до родителей всегда так тяжело доходит?

После обеда сижу в гостиной мрачнее тучи и щелкаю пультом, листая каналы. Джейк у себя в комнате, висит на телефоне, мама с папой убирают со стола. В этом отношении нам повезло: родители говорят, что пока наша главная задача - учиться, поэтому делами по дому не нагружают. Даже первого сентября, когда в школе еще ничего не задали. А может, наоборот, я зря радуюсь, упуская возможность научиться самостоятельности и ответственности. Вот вырасту, и не будет у меня необходимой черты характера, в отличие от тех детей, которых родители заставляли мыть посуду.

Мама усаживается на диван рядом со мной. Папа все еще в кухне, моет, значит, она пришла специально, поговорить.

- Эй, Ви, ты как? - Она похлопывает меня по ноге, но я все еще дуюсь. Нет, подумать только, родителям даже в голову не пришло, что Шелли звала меня именно в модели, а не платья подавать!.. Отодвигаюсь от мамы и сжимаюсь в комок, обхватив согнутые колени руками. Теперь даже до мамы доходит, что дела мои плохи, и мало того, она догадывается, в чем причина.

- Ты что, из-за этого дефиле?

Меня прорывает. Слезы, сопли ручьем, захлебываюсь рыданиями - картина маслом. Утыкаюсь в мамины колени и выкладываю единым духом, что я стесняюсь своего роста, что у каждого есть некая изюминка, а я только и ищу, куда бы спрятаться, чтобы не выглядеть, как сбежавший из цирка клоун на ходулях, как я познакомилась с Анджелой, и она что-то такое во мне увидела, что я, конечно, не красавица, но ведь не зря она пригласила меня в Нью-Йорк, и что мне очень, просто очень-очень, больше всего на свете хочется поехать.

Останавливаюсь перевести дух.

Мама озадачена. Ее можно понять.

- Так, давай по порядку. - Она теребит в руках тристовскую визитку, которую я вытащила в порыве чувств и отдала ей. - Эта самая Анджела Блайт приглашает тебя на выходные в Нью-Йорк, чтобы ты приняла участие в показе и завела контакты в мире моды?

- Не совсем… - Вытерев слезы, я начинаю рассказывать по порядку. - Я должна встретиться с модельерами или их представителями - я уж не знаю, - и, возможно, меня отберут на участие в дефиле для нью-йоркской Недели моды. - Я все больше распаляюсь. Неужели мама не понимает, как много это для меня значит?! - И мне будут платить. Правда, какой-то процент пойдет Анджеле как агенту - за посредничество.

Мама еще какое-то время напряженно думает, потом резко встает с дивана.

- Вайолет, я, конечно, понимаю, что ты загорелась, но мне кажется, тебе пока рановато. - Она идет к двери, показывая, что разговор окончен. Зацепилась за слова "Нью-Йорк" и "модельный бизнес", и решила, что все очень страшно. Можно подумать, мне десять, а не семнадцать! Я ведь объяснила, почему это для меня так важно - неужели она все прослушала?

- Мам! - Сама не ожидала от себя такого напора. Мама оборачивается. - Я очень долго об этом думала.

- Ну да, со вчерашнего дня! - Теперь понятно, в кого я такая ехидная.

В комнату, вытирая руки красно-белым кухонным полотенцем, входит папа. По взгляду, которым он смотрит сначала на меня, потом на маму, я догадываюсь, что он все слышал. Однако он молчит, и это хорошо, потому что я еще не все сказала.

Мой голос, как ни странно, звучит спокойно и уверенно, а ведь еще минуту назад я захлебывалась рыданиями.

- Я так давно хочу понять, что во мне есть особенного. У Джейка баскетбол, у Джули - газета, вы с папой любите друг друга и свою работу, Роджер просто школьный гений, хотя и не ботан. А я… Вроде все нормально, но ничего выдающегося. А вдруг мое призвание - стать моделью?

- Малыш, мы любим тебя такой, какая ты есть, - произносит папа.

Ну вот! Неужели не помнят, как это банально - слышать такое от родителей? Конечно, любят, кто бы сомневался…

- Папа, дело в другом! Главное не то, кем меня считаешь ты, или мама, или одноклассники, и даже эта самая Анджела Блайт, - тут я понимаю, что у меня есть аргумент, который сразит их наповал. - Главное, кем я сама себя считаю. Мои собственные ощущения. Когда мне вручили эту визитку, я почувствовала себя совсем по-другому - я чем-то выделилась, меня заметили.

- Ви, дочка, ты не понимаешь! - Мама усаживается обратно на диван (Ага! Значит разговор все-таки не закончен!). - В модельном бизнесе царит суровая конкуренция, там все друг другу глотки готовы перегрызть. Пусть ты даже прекрасная-распрекрасная, тебя втопчут в грязь, и ты еще больше станешь переживать.

- Об этом я тоже думала. И догадываюсь, что будет трудно. Но ведь попробовать-то можно? Попытаться? Вот папа всегда говорит: "Лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном".

У папы на лице виноватая улыбка, мол, что тут поделаешь? Ну, еще чуть-чуть! Передача, удар…

- Ладно, - мама сдается. - Завтра позвоню этой Анджеле и выясню подробности, а потом уже будем решать.

Го-о-л!

Я несусь в кухню и хватаю телефон.

- Анджела, - кричу я на бегу, - сказала, что ей можно звонить в любое время дня и ночи, и она просила сегодня с ней связаться.

Мама переглядывается с папой. Моя комбинированная тактика - взывать попеременно то к разуму, то к чувствам - обезоружила родителей полностью. Мама уточняет напоследок, что звонок Анджеле еще не означает согласия. И все-таки набирает номер.

Школа перевода В.Баканова